— Оставить реликвию в столь непотребном месте я не могла. Но прежде, чем вернуть истинный трон на законное место, его пришлось очистить от скверны и восстановить былую силу. Мой спутник едва не погиб, когда трон и ары — символы Изначального Договора — стали тянуть через него силу для насыщения и очищения. Лишь тесное родство с королевской фамилией спасло последнего из рода гер-грайолов Кизгизреев от неминуемой смерти, коей ему удалось чудом избежать, когда в пожаре трагически погибла вся семья. Побочным эффектом ритуала очищения стало принятие троном и реликвиями Киза как короля Артаксара. Он не желал этой власти и не желает, потому с радостью передал бы венец достойному владыке. Увы, немощный телом и скорбный духом Алларий не сможет принять полномочия. Восседавший на ложном троне, куда угодил по воле властолюбивого отца, осмелившегося совершить преступление и подменить реликвии, лжекороль доживает свой срок на земле. Однако любой, кого вы посчитаете достойным, вправе претендовать на престол. Тому, кто сможет взять в руки обар и кабор и сесть на трон, Киз охотно уступит место. Ранее на титул короля мог претендовать лишь прямой наследник престола, но ритуал воскрешения реликвий, кои являются артефактами, говоря по-другому, божественным даром, — я снова многозначительно ткнула в барельефы, где первому из цепочки владык всучали игрушки, — вынужденно изменил правила. Теперь, чтобы стать королем, достаточно обладать лишь долей королевской крови.

— Истинно так, — хрипло поддакнул Киз, может и не понимавший магию так, как поняла ее я, но прочувствовавший ее на собственной шкуре.

Почему-то в ту же секунду, как только последовало наше щедрое предложение, к трону не ломанулась толпа претендентов, жаждущих испытать новый аттракцион «Проба на тронопригодность». Чего это они? А? Я вновь покосилась назад и все поняла. Недаром замечательный педагог Ян Амос Каменский считал наглядность первым правилом дидактики. Там, за троном и моей спиной, все еще продолжалась трансляция зрелищного шоу: посвящения Киза. Как раз того эпизода, когда его потряхивало, словно он оседлал электрический стул. А на параллельном экране висела заставка — вид пустующего, но очень кроваво-грязного седалища. И грязь была единственным, что осталось от подневольного претендента.

— Гхм, кори, покорнейше прошу прощения, что имени вашего не знаю. — Ого! Заговорил тот седоватый, который с мечом собирался кинуться на лоскутного. — Не всякого ведь с каплей крови королей в жилах примут ары? А коль кого трон годным не признает, что приключиться может?

— Меня зовут Ксения Рой по прозвищу Оса. — Делать тайну из имени и опасаться, что сию информацию кто-то захочет использовать во зло, я не собиралась. Возможно, опасения отдельных личностей насчет придания огласке анкетных данных категории ФИО и не лишены смысла, но на свой счет я была абсолютна спокойна. Любая магия основывается на вере, а если я абсолютно убеждена, что мое имя, кто бы к нему ни получил доступ, мне повредить не сможет, значит, так оно и будет.

Помешкав минутку, я старательно ответила на вопрос седоватого:

— Что приключится с недостойным претендентом? Что угодно. Не знаю. — Я честно пожала плечами и поделилась своими наблюдениями: — Магия мира вступает во взаимодействие с королем, включая его в себя через каналы мощи как один из главных аров. Если у претендента эти каналы малы (попробуй пропусти водопад через соломинку!), то, — моя рука указала на картинку с грязным троном, — получается вот это. Если каналы достаточны (а королей Артаксара изначально отличала именно дарованная божеством способность к проведению полного потока) или обладают способностью к расширению, то ары могут работать с носителем. Такого трон примет для дальнейших испытаний. Но по какому принципу будут продолжаться проверка обара и кабора, испытают ли, к примеру, чистоту помыслов или силу стремления править Артаксаром во благо и во имя процветания королевства, я не способна определить точно. Возможно, не смогу и посредством магии. Боюсь, придется устанавливать это исключительно опытным или дедуктивным путем. Скажем, обратиться к примерам истории Артаксара. Как наследовали короли, шла ли передача власти исключительно по старшинству, случались ли необъяснимые смерти или травмы, гипотетически совпадающие с периодом передачи власти. Говорят, статистика знает все…

Часть членов Собрания Грайолов стала задумчиво хмуриться, морщиться и недоверчиво вздергивать подбородки.

— В таком случае нам стоит послать за старшим архивариусом Шеллаем. Во дворце только он досконально знаком с древнейшими архивами, — заявил очень полный, но, судя по здравому совету и свету интеллекта в заплывших жиром поросячьих глазках, далеко не глупый представитель знати под пренебрежительное фырканье кое-кого из коллег.

— В первую очередь пусть самозванец, каких бы кровей он ни был, покинет трон! — набравшись наглости, выкрикнул кто-то из дальних рядов и тут же спрятался понадежнее за чужие спины, дабы не огрести по уху или в глаз.

Вылавливать «глас толпы» никто не ринулся. А Киз, может, и хотел бы встать с клятого места, но опасался новых магических атак, способных вернуть его на пресловутый трон в принудительном порядке. Как малыша в угол суровая мамаша. Впрочем, что думает и чего хочет мой спутник, я досконально просчитать не могла.

— Если он встанет, нет гарантии, что трон не начнет ловить кого-то на замену, — многозначительно подсказала я, поведя головой в сторону видеоряда «Киллер на электрическом стуле». — Кстати, предложение о привлечении архивиста в качестве эксперта считаю целесообразным. Кор Шеллай, будьте любезны, присоединитесь к нашему обществу. — Я еще более сузила заклятие невидимости, выводя из радиуса его действия старичка.

Н-да, эффектно получилось, кое-кто из высокородных членов собрания снова вздрогнул и подался назад от меня, безобидной. И чего это они? Наверное, последствия стресса от общения с буйнопомешанным в плаще. Обжегшись на молоке, дуют на воду. Играть роль великой и ужасной было не слишком приятно, но, подумав, я не стала успокаивать народ, уверяя в том, что не кусаюсь и на людей не бросаюсь. Тех, кого опасаются, лучше слушают. Не говорю — слушаются, тут уж по-разному бывает, и упрямство ведь взыграть способно. Так мне и не надо, чтобы повиновались беспрекословно. Пускай лишь слушают и пользуются своим умом. Я подряжалась попробовать решить проблему магии, а не выводить государство из политического кризиса и разбирать местные дрязги. Сами уж как-нибудь, сами!

— И все-таки… кори, мы присягали Алларию. Не стоит ли первым испытать его? А недуги ты врачевать умеешь, как видно, — вставил седой рацпредложение.

Согласный шум-ворчание показал, что мысль нашла одобрение в рядах. А что, коль удастся взгромоздить на трон марионетку, то все окажется по-прежнему, да еще и на законных основаниях.

— Не получится — когда я в первый и последний раз видела вашего монарха, у его ложа стоял Смерть, — решила отказаться от простейшего выхода из ситуации.

Недоверие в глазках внимающих слову служительницы увеличилось на четверть. Я вздохнула и предложила:

— Могу попробовать вызвать его сюда для подтверждения слов, хотя проще послать гонца справиться о состоянии Аллария.

Народец в зале побелел и затрясся так, будто на них подуло из холодильника с функцией фроузен. И пялились они за мою спину. Я обернулась. Ага, к экранам, транслирующим хронику восседания и ее последствия, прибавилась еще одна картинка, изображающая того самого гостя в импозантном плаще. Незваного господина, неизменно входящего в свой час в любой дом. Вызвать для дачи свидетельских показаний этого никто попросить не осмелился.

Пока мы обсуждали такую замечательную возможность, в дверь зала робко поскреблись, и вошедший доктор доложил:

— Благородные коры, с прискорбием сообщаю о том, что государь наш Алларий скончался.

Ага, стало быть, или заплатили ему мало, или заплатили только за то, чтобы информацию об умирании короля он приберег до непосредственной кончины Аллария.