Молча таращившийся на представление со своего насеста (моего плеча!) сильф не выдержал. Он взвился вверх ракетой фейерверка, рассыпая по всему периметру помоста сверкающую пыльцу. Народ в очередной раз взвыл от восторга, славя короля и богов, да так слаженно, будто выступление в хоре репетировали не один десяток раз.

А малютка звонко, ликующе смеялся, нарезая над головами такие вензеля, что в мою голову начало закрадываться кое-какое подозрение. Сначала лошадиный конфуз, теперь кренделя сильфов. Фаль вел себя так, словно здорово наклюкался.

«Точно наклюкался», — решила я, когда мелкий завопил:

— Да будет всем счастье! — и обдал всех очередной порцией пыльцы.

В носу запершило, со смехом сильфа смешался смех богов, почему-то внимание приковали расширившиеся в веселом удивлении глаза Киза, я чихнула и плюхнулась на что-то совсем непохожее на застеленный деревянный помост дворцовой площади.

Мне на колени шлепнулась обмякшая тушка мирно заснувшего на лету сильфа. Набедокурил и отрубился!

ГЛАВА 33

Идеальная пара, или Куда занес нас сильф

(Для романтиков, остальные могут считать книгу законченной)

Зад побаливал. Все-таки я хлопнулась на него не иначе как с полуметра высоты, а соломки, не говоря уже о матрасе, подстелить никто не позаботился. Хорошо еще равновесие не было потеряно окончательно, и приложиться затылком о камни мне не дали. Под спину заботливо поддержали сильные руки Гиза. Беглый ласковый поцелуй в висок, и он вскочил на ноги, обшаривая местность взглядом. Внешне — расслабленный зевака, внутри — взведенная пружина, воин, готовый к смертельной битве.

Но никто нападать (во всяком случае, нападать здесь и сейчас) не рвался. Было почти тихо. По обеим сторонам площадки приземления раскинулся роскошно цветущий сад. Веяло тонким ароматом, близким к запаху вишни, потренькивали птички, ничуть не смущенные нашим явлением.

На ощупь и на вид гладкие плиты очень походили на гранит. Почему-то голубого оттенка с синими и розовыми прожилками, красивыми, как морозный узор на окне. Площадка оборачиваться ямой-ловушкой не спешила. Сильф-алкоголик или наркоман (напился он нектара или накушался тонизирующей пыльцы, еще надо выяснить) дрых без задних ног. Еще и губками стал причмокивать да лопотать что-то насчет трюфелей и меда. Стало быть, сны видел гастрономические. Готова ручаться, у буяна-обжорки даже похмелья не будет.

Да уж, говорили на уроках ОБЖ в школе, что употребление незнакомой пищи и напитков, особенно в неумеренных количествах, опасно для здоровья. Правило оказалось действенным и в другом мире, только после слов «опасно для здоровья» стоило, внося ясность, добавить «окружающих». Насильфячил Фаль своей волшебной пыльцой неизвестно что, а нам теперь расхлебывать, да еще и Киза в самый разгар ответственного мероприятия бросили.

«Что-то слишком часто стал мой маленький друг распыляться», — взирая на мерно дышащую тушку сильфа, мельком задумалась я над феноменом его активности, и тут меня осенило.

Сильфы овладевают исконной магией волшебной пыльцы не столько по мере взросления, сколько накапливая энергию для магических преобразований. От хорошей кормежки, скажем, наш дружок раненько обрел первую возможность стряхнуть пыльцу. А в последнее время Фаля не только усиленно питали всякими деликатесами, но и перекидывали из одной энергонасыщенной среды в другую. Чего стоят ары королей и плато, а теперь еще и пронизанные божественной силой цветы, нектаром с которых малютка попировал на славу! Вот и приобщился к взрослому могуществу, которое сейчас кружило головенку посильнее любого вина. А ведь ничего с этим не поделаешь! Можно только дать Фалю перебеситься и прийти в себя. Принуждать сильфа к чему-либо без угрозы травмировать психику невозможно, да и не хочу я обижать друга. По большому счету он не сделал ничего плохого!

Просто взрослеет малыш. В подростковый возраст входит, когда сил прибавляется и кружит голову уверенность: выше нас только горы, море нам по колено, зато с самоконтролем из-за гормональных перепадов куча проблем. Ругать бесполезно, остается только терпеливо заботиться и нивелировать последствия. На что еще нужны друзья?

Гиз удивленно присвистнул откуда-то из-за моей спины. Ага, значит, опасности действительно нет — раз, иначе ни единого лишнего звука я бы не услыхала, и мой киллер-телохранитель удивлен — два. Я, не вставая и машинально придерживая дрыхнущего сильфа, повернулась, скользя по плите, как по мгновенно теплеющему под телом гладкому льду, и банально раззявила рот.

Сзади был храм. Ничем иным, кроме культового сооружения, сия постройка по определению не имела права именоваться. Я знаю о разнице в мышлении и восприятии, но для меня это был ХРАМ, и точка. Ни тени сомнения не возникло.

Он не был громоздким, пафосным или внушающим благоговение. Нет! Летящий, взмывающий изящными линиями в безоглядную синь небес, храм казался не каменным, а перламутровым. Нежные переливы красок никак не позволяли определить его настоящий цвет. Или он являлся тем самым истинно белым, вмещающим весь спектр одновременно? Описать его было невозможно, смотреть почти больно. Четче всего я видела двери — полуоткрытые, как приглашение войти, створки: две ладони — мужская и женская, развернутые друг к другу в нежном ожидании желанной встречи.

— Красивое место, и, сдается мне, это вовсе не Артаксар, даже не Нертаран, — констатировала я, пытаясь вычислить, почему именно сюда нас мотануло после торжественного спича Фаля, сопровождавшегося дождем из пыльцы.

— Храм Сил Любви из Двадцати и Одной, — хрипловато промолвил Гиз. Причем сказал так, что его фраза звучала как согласие с высказыванием о красивом уголке. Насчет того, что мир ни разу не Нертаран, спорить смысла не было.

Мой мужчина подошел и прижал меня к себе. Солнечный луч скользнул по оконному переплету храма и со снайперской точностью отразился в правый глаз. Я прищурилась и отвернулась, упираясь взглядом в четкий профиль любимого. Темная рыжина волос сверкала червонным золотом. Сразу захотелось сдернуть завязку с хвоста и зарыться пальцам, провести ладонью по щеке, по чуть обветренным губам. Один из уголков губ моего киллера-хранителя был чуть скошен в сторону. Намек то ли на улыбку, то ли на гримасу страдания.

С физиогномикой у меня не очень, я больше по голосу или жестам состояние узнаю, но тут особой смекалки не требовалось. Ведь вид Гиза был прописью для первоклашек. В глазах крупно и четко отражались его надежда и страх. Он ждал моей реакции и пуще смерти страшился того, что не сбудутся его чаяния.

— Зайдем на экскурсию? — предложила я. — А то Фаль проснется, опять пыльцы на всех без разбору навалит, так и не узнаем, чего там из достопримечательностей внутри.

Рука об руку мы направились вперед. Кони, которые переместились в пространстве одновременно с нами, пусть и не получили особого распоряжения, слаженно двинулись след в след.

Я и Гиз шагнули в проем между створками дверей, которые, как на фотоэлементах, приоткрылись, пропуская гостей в помещение. Просторный зал с высокими сводами. Красивый до невозможности, такой, что хотелось кружить по нему и смотреть, смотреть, смотреть. Красивый и совершенно пустой. Кроме сооружения, походящего все на те же переплетенные руки из камня телесного цвета на небольшом постаменте (алтарь, что ли?), не было никакой другой мебели. Но, по-моему, любая другая деталь — статуи или меблировка — тут казалась бы лишней.

Другое дело, что в храме, не считая нас, любимых, не было ни души.

— Никого, — удивленно констатировала я. — Он заброшен?

Храм Сил Любви совсем не воспринимался как оставленный без присмотра, поседевший от пыли времен, забытый. Пустота была заполнена не материальным хламом, а чем-то гораздо более существенным. Ощущением присутствия. Додумать эту ценную мысль и получить возможную консультацию Гиза, чуть более смыслящего в Силах, их классификации и повадках, нежели некоторые девчонки в звании Служительниц, я не успела.